Пассифлора и Другое...

У хозяйки было трое детей, тоже маленьких. Старший Андрей был одного возраста с мамой. Ему хотелось играть, хоть мать строго настрого запретила играть с квартирантами. Когда мать Андрея уходила на работу, она тоже ходила на какие-то работы, мальчик звал маму в избу. Там было так хорошо и чисто, а главное - всегда было полно еды. Котлеты, борщ, блины, сало - хозяйка была запасливая и рачительная. Муж ее воевал в это время, а она, значит по хозяйству в деревне с детьми была. Андрей, иногда, когда матери не было дома угощал мою маму каким-то блином, который она тут же несла маленьким, голодным - сестричке и братику. Однажды, мама приметила, что хозяйка выливает в корыто свиньями оставшуюся еду. Она потихоньку пробиралась в хлев и набирала полную чашку из корыта. Как-то ее застала за этим занятием хозяйка. Досталось моей маме тогда капитально. Да еще и воровкой обозвали... Плакала она бедняга и часто вспоминала, и рассказывала мне потом об этом.
Так перезимовали они у хозяйки, а на весну дали дедушке комнатушку в городском общежитии. Стало полегче. Но все равно еды не хватало.. На заводе, где работал дед, стали набирать малолетних рабочих. Создали, что-то вроде ремесленного училища заводского. Бабушка повела маму к директору завода. "Куда ей работать - мала еще", - сказал директор. "До станка не достанет." Бабушка, кашляя, ( она очень простудилась морозной зимой) и плача, умоляла, чтоб он взял девочку на работу. "Ладно, - сказал директор и приписал маме 2 года. - Иди, работай.
Так мама стала фрезеровщицей. Ей подставляли ящик и она работала у станка по 14 часов. Когда давали обед - похлебку - жидкое она выпивала, а густое, складывала на кусочек хлеба и уносила детям домой. Так всю войну мама с семьей прожила и проработала в городе Медногорске. Получила медаль "За доблестный труд", работала очень хорошо, без лекал. Когда ее родной город освободили, стали все собираться назад, домой. Директор завода вызвал бабушку и сказал: " Оставь девочку у нас, мы ей квартиру дадим, замуж выйдет, у нее золотые руки. А у тебя еще есть двое детей". Бабушка наотрез отказалась. Так мама уехала домой с семьей.
Приехали поздней осенью, недостроенный дом на месте, да занят - поселился в нем "большая шишка", работающий в горисполкоме. Снова пришлось маминой семье жить в сарае, но правда, в своем собственном, до тех пор, пока жилец не съехал. Ему дали шикарную квартиру. Мама, иногда встречала его...потом... А дом дедушка достроил, но это уже совсем другая история...

К 65-летию Победы

* * *
Чтобы сон рассмотреть получше,
я с собою беру фонарик.
Зажигаю зелёный лучик, –
что сегодня мне ночь подарит? –
и тихонько вступаю в детство,
в довоенное, в давнее-давнее.

Но куда это дом мой делся
с деревянными старыми ставнями,
что стоял на Советской улице?
Да и нет довоенного Витебска!
Память горбится и сутулится.
Жизнь, как Витьба, из русла вытекла.
Там, где дом наш стоял когда-то,
несуразное что-то высится,
и в холодном расплаве заката
только трупы на улицах Витебска.

У Шагала другие видения:
быт тяжёл, но скрипач на крыше.
Значит, живы ещё песнопения,
и народ потихоньку дышит.

Мне же только ужасы видятся:
кровь рекою и убиенные,
и горящие улицы Витебска,
где прошли мои дни довоенные.

Я хочу погасить фонарик,
чтобы сон перестал смотреться:
не могу я видеть кошмары,
проглотившие наше детство.

Но опять этот дьявольский случай, –
не могу, – выключатель заело.
И горит моей памяти лучик,
обжигая и душу, и тело.
***
Ни зимой, ни летом
никуда не деться.
Из архива клеток
достаю я детство.

Пухленькой ладошкой
ворошу былое
и брожу я кошкой
возле урн с золою.

В водах старой Витьбы
узнаю я лица.
Мне их оживить бы,
да нет живой водицы.

Нет живой водицы!
В горе я безмерном.
Крик вечерней птицы
кажется предсмертным.

Прошлое осколком
в сердце, а не снится.

Господи! Ну сколько
это будет длиться, –
прошлого виденья,
боль переживаний
и родные тени
в ужасах страданий?

Здесь над прахом погибших нет обелисков,
и могил настоящих у них тоже нет.
Их страна, опаскудив, прославила низко,
запретив имена их на множество лет.

Здесь в холодных лесах, в непролазных болотах
в сорок первом году, по началу войны
в окружении русская гибла пехота
по вине безупречной партийной шпаны.

Трудно нынче сказать, был предателем Власов,
или был патриотом всегда генерал.
Но солдат, что штыком и зубами сражался,
за Советскую Родину здесь умирал,

Разве он за своих командиров в ответе?
Почему же он предан своею страной?
Почему их родители, жёны и дети
в своём горе одни за бетонной стеной,
возведённой на лжи и на гнусности бывших
и теперешних боссов великой страны?

Почему до сих пор о безвестно погибших
здесь не сказано: «Это – России сыны!» ?
Почему до сих пор по народным законам
их останки в могилы не погребены?

И поныне ещё над болотами стоны,
как упрёк всем, живущим в России, слышны.
* * *

Лезут в голову комиссары,
не пришедшие с той войны,
о которой мы столько писали,
её дети, но не сыны.

Ни о них, ни о ней всей правды
мы не знали – скрывала страна.
Но всегда в наших строчках бравада
в полуправде была слышна.

С полуправдою и росли мы,
с полуправдой всю жизнь играли.
В полуправде этой ослиной
мы, по сути, себя обокрали.

И теперь ненамного лучше:
в полуправде жить продолжаем.
И нисколько нас совесть не мучит,
что мы ею детей раздражаем,
вызывая о нас сожаление,
а у внуков – скорее усмешки.

Я жалею своё поколение:
мы – фальшивых костров головешки.

МАЙ - ПОБЕДА - МАМА

АХ, ЛЮСЯ, ЛЮСЯ - СМЕШНАЯ ДЕВЧОНКА.

ПАПКИНО ПАЛЬТО НА ФИГУРКЕ ТНКОЙ.

ПРИШЛА К ВОЕННЫМ, СКАЗАЛА СМЕЛО:

"ХОЧУ НА ВОЙНУ. И КОНЧЕНО ДЕЛО"

ДЯДЬКА СМЕШНОЙ С БОЛЬШИМИ УСАМИ

ГЛЯДЕЛ НА НЕЕ СВОИМИ ГЛАЗАМИ.

СПРОСИЛ СУРОВО:"ГОДКОВ-ТО СКОЛЬКО?"

УЗНАВ, УСМЕХНУЛСЯ, КРИКНУЛ ТОЛЬКО:

"ЧЕРВОННЫЙ РАЗГОВОР. МАРШ. КРУГОМ,

К МАМКЕ ДОМОЙ. БЫСТРО. БЕГОМ"

ВИДНО КАРТАМИ ОН БАЛОВАЛСЯ -

ПУСТЫЕ ХЛОПОТЫ", - И ЗАСМЕЯЛСЯ...

Я ТОТ ПОСТУПОК К СЕБЕ ПРИМЕРЯЮ.

А Я БЫ СМОГЛА? ВОТ ТАК? НЕ ЗНАЮ...

ОТКУДА СИЛЫ БРАЛИСЬ У МАЛЬЧИШЕК?

ВСЕГО ВОСЕМНАДЦАТЬ. ТАК МАЛО. ЛИШНИХ

В ТО ВРЕМЯ НЕ БЫЛО. ГОДИЛСЯ КАЖДЫЙ.

СО ШКОЛЬНОЙ СКАМЬИ - ПОД ПУЛИ. ЖАЖДАЛ

ВРАГА РАССТРЕЛЯТЬ, РАСТЕРЗАТЬ НА КЛОЧЬЯ.

НЕ ЗНАЛИ - ВОЙНА БУДЕТ ДЛИННОЙ ОЧЕНЬ.

ДЛИННОЙ, ЖЕСТОКОЙ - ЗЕМЛЯ ВСЯ ВЫЖЖЕНА.

В ГОРЕ, ПОТЕРЯХ ГЛАЗА ВСЕ ВЫПЛАКАНЫ ...

МУЖСКАЯ РАБОТА - РОДНЫХ ЗАЩИЩАЯ,

СОБОЮ ЗАКРЫТЬ. ОТ КРАЯ ДО КРАЯ

БЕГОМ, ПО ПЛАСТУНСКИ, ОТКРЫТО И КРАДУЧИСЬ

ГНАТЬ ОТОВСЮДУ ФАШИСТСКУЮ НЕЧИСТЬ...

А ЧТОБЫ ХЛЕБА В ПОЛЯХ СОЗРЕВАЛИ,

А ЧТОБЫ ЦВЕТЫ ОТ КРАЯ ДО КРАЯ.

А ЧТОБЫ НЕБО СОЛНЦЕМ СЛЕПИЛО...

И ЧТОБ НЕ ЗАБЫЛОСЬ- КАК ТАМ ИМ ВСЕМ БЫЛО ...

И ВНОВЬ ЮБИЛЕЙ.ТОЛЬКО МЕНЬШЕ ИХ, МЕНЬШЕ

ГЕРОЕВ ВОЙНЫ. ПУСТЬ СУТУЛЯТСЯ ПЛЕЧИ-

НЕВЗГОДЫ ВОЙНЫ ИХ К ЗЕМЛЕ НЕ СГИБАЮТ ,

МЕДАЛИ ЗВЕНЯТ. И ЗАДОРОМ СВЕРКАЮТ

ГЛАЗА ВЕТЕРАНОВ, НАС ОТ СМЕТРИ ЗАКРЫВШИХ,

"УРА" , - ИМ КРИЧАТ СОТНИ МАЛЬЧИШЕК .

...ОПЯТЬ ЮБИЛЕЙ. СЛЕЗЫ КАТЯТСЯ ТИХО

МИНУТОЙ МОЛЧАНИЯ ВСПОМНИМ ТО ЛИХО.

05.05.

ЭТИ ПАЛЬЦЫ ОПЯТЬ ВСПОМИНАЮ -

ОТРЫВАЮТ ГАЗЕТЫ КУСОК,

И МАХОРКУ В НЕЕ НАСЫПАЮТ.

ЛОВКО КРУТЯТ...ПОТОМ ЯЗЫКОМ.

И ГОТОВА ЦЫГАРКА. ПОТЯНЕТ

МНЕ ДЫМКОМ ВОЕННОЙ ПОРЫ.

ОТЕЦ ВСПОМНИТ КИСЕТ РАСШИТЫЙ

И НЕГРОМКОЕ:"ДАЙ ЗАКУРИТЬ"

ТЕ КИСЕТЫ ТЕПЛО ХРАНИЛИ

ЖЕНСКИХ РУК, ДА РОДНОЙ СТОРОНЫ .

"СКОРО ВСТРЕТИМСЯ", - БЫЛО В ЗАПИСКЕ.

"СКОРО" - ЦЕЛЬЮ БЫЛО ДЛЯ НИХ.

И СКВОЗЬ ДЫМЫ ТАКИХ САМОКРУТОК

ВИДЕЛ ОН ДОРОГОЕ ЛИЦО

И МЕЧТАМИ ДОМОЙ УНОСИЛСЯ,

КАК ВО СНЕ, СЛЫША СМЕХ БОЙЦОВ.

С ТОЙ ПОРЫ МНОГО ЛЕТ ПРОМЧАЛОСЬ.

ДА ВОТ РУК ЭТИХ МНЕ НЕ ЗАБЫТЬ -

КАК КРУТИЛИ ОНИ САМОКРУТКУ,

ДА СЛОВА:" ПОЙДУ ПОКУРИТЬ...."
16 МАЯ 201О