Пассифлора и Другое...

Пишется...
А какие ты любишь книги, Ольга?

да, кстати, уже давно ищу соавтора - хотя бы немножко разбирающегося в батальных сценах и в боевых искусствах=)))))) у самой кишка тонка, но пытаюсь)

16 лет спустя.
Лесная тропа терялась в зарослях орешника. Величественные сосны расступались перед ночным светилом, накрывающим опороченную землю, еще не осушенную от крови, саваном холодного бледного света. В Священный лес, некогда ставший ареной политических распрей всех существующих рас Наиросса, где каждый камень помнил крики и стоны умирающих, вновь ступили чужаки. Они пришли с миром, но несли за собой смерть. Ее черные крылья были распростерты над низиной, переходившей в непроходимые топи.
- Я так больше не могу, - Анна резко замотала головой, отчего ее прекрасные волосы чуть взлохматились. Девушка поправила длинную черную прядь, упавшую на лоб, и села на выступающую из болота корягу.
- Сможешь. Ты все сможешь, будь сильной, девочка! – ободряюще произнесла Элга, омывая суровое, обветренное лицо в роднике, вырывающимся из скалистой расщелины бурлящим потоком.
- Я чувствую себя такой грязной, такой порочной …
- Забудь. На войне всегда были, есть и будут жертвы, - Элга подставила керамический кувшин под бешеную струю родника, - Пойдем, мы должны успеть до первой смены караула.
Обе воительницы поднялись и бесшумно последовали изгибам звериной тропы. Трава пружинила под легкими шагами девушек, бесстрашно шагающих в самое сердце ночи. Где-то в темноте мигнули и исчезли янтарные глаза. Амазонки* вышли на опушку леса, обрывающуюся отвесной стеной. Далеко внизу медленно несла свои воды великая Вилна. Расстояние до другого берега, поросшего ольшаником, было неимоверно далеким, но сейчас он их не интересовал. Напротив, воительницы с кошачьей ловкостью спустились вниз и достигли ледяной глади воды, где плавно качалась двухместная лодка, привязанная к коряге. Отвязав цепь, девушки поплыли по течению. На протяжении всего пути они не разговаривали и ни разу не обменялись взглядом – слишком многое требовалось обдумать и осознать... Плечи Элги размеренно поднимались и опускались в такт движению весел, тихий плеск воды ненавязчиво убаюкивал, мысли уносились далеко… Лодка мягко ткнулась носом в песчаную отмель, и задремавшая было Анна настороженно огляделась и соскочила на берег вслед за старшей наставницей. Реденький подлесок с куцыми елками плохо скрывал темный силуэт возвышающихся укреплений форта амазонок, и из груди Анны вырвался облегченный вздох. Лишь при мысли о скором отдыхе она разом почувствовала, как усталость, не ощущавшаяся в течение похода, горой навалилась на плечи. Как же хотелось смыть если не грехи, то кровь убитого мага.
Его звали Айвэн …

… - Подъем! – зычный бас сержанта Анилы вырвал Анну из желанных объятий сновидения и вернул в суровую реальность. Занимался рассвет, и воздух, мягко говоря, бодрил. Юная амазонка огляделась – вокруг уже вовсю кипела жизнь военного лагеря.
- Спорим на то, что нас раздавят, как огр клопа, до полудня, - подала голос суровая воительница с шапкой густых седых волос, схваченных кожаным ремешком. Она удобно устроилась на плоском валуне и неторопливо точила меч. К слову сказать, мечи, арбалеты, большие композитные луки с тугой тетивой были нововведением сержанта Анилы, дочери какого-то обнищавшего рыцаря, стремившейся подогнать уклад жизни амазонок вверенного ей форта на манер армий Империи. Обычно воительницы пользовались двумя кривыми кинжалами, которыми было очень удобно вспарывать животы, и нападали дикой, стихийной волной, вводя врага в замешательство. Эффект неожиданности и разнообразие маневра были главным коньком амазонок, но теперь … теперь нововведения Анилы грозили принять не самый выгодный оборот. Кажется, все новобранцы это прекрасно понимали – многие с трудом привыкали даже к одноручному мечу, не говоря уже о внушительных двуручниках с человеческий рост. Хорошо еще, Анила не додумалась ввести древковое оружие – по глубокому убеждению Анны, грех отнимать хлеб у столичных вояк – все-таки алебарды, секиры, глевии, гизармы и прочее-прочее представлялись в рядах амазонок такой же нелепостью, как если бы король появился на приеме в белых тапочках и в балетной пачке.
Если бы предыдущая предводительница не погибла в бою у Излучины …
- Нам конец, - повторила Элга, пряча короткий, широкий клинок, отполированный до зеркального блеска, в дорогие ножны.
- Почему ты так думаешь? – спокойно поинтересовалась одна из амазонок, кашеваривших у костра.
- А что тут думать? Отряд Синих Холмов разбит – все их хваленые лучники теперь почивают в болотах. «Красные маки» оставили свои уши на копьях орков, нас - Отряд Западного Форта – выводят как резервный состав. Но это еще цветочки, - ухмыльнулась амазонка, заметив испуганные выражения лиц товарищей по несчастью, - ягодки будут тогда, когда подойдет центральная часть армии во главе с Шаграном. Нас покрошат в капусту …

___

* раса женщин-воительниц, вымирающая и ослабленная из-за многовекового смешения с человеческой кровью

…Анна стояла на высоком безжизненно-голом утесе, неприветливо вздымавшемся над грохочущими волнами. Девушка всегда встречала закат на своем излюбленном месте. Вот-вот белые барашки облаков обагрятся лучами заходящего солнца, тонущего в морской пучине, и исчезнут в подступивших сумерках. Для Анны этот миг был особенным, ощущение мимолетности человеческого бытия тревожило, но одновременно с этим давало то, что не дано бессмертным – ощущение жизни, трепещущее и радостное, как колеблющееся пламя костра. Покой – удел богов и мудрецов, но ни мудрецом, ни тем более богом Анна не являлась. В свои неполные шестнадцать лет она была обычной девчонкой. Ну, не считая того, что в эти же шестнадцать лет она заставила говорить о себе весь форт амазонок, в котором имела честь служить.
Ветер усилился, и Анна опустилась на плоский камень, свесив ноги вниз. Девушка полной грудью вдыхала запах моря, ворчащего далеко внизу, и ловила на себе холодные прикосновения долетающих брызг. Ей совсем не хотелось уходить с этого места, с которым, казалось она слилась всей душой и сердцем. В такие минуты разум засыпал, оставляя лишь свою тень, мечущуюся на грани безумия. Но Анну ничто не заботило. Хотя… Будучи кристально честной наедине с собой, амазонка не могла не признать, что уже несколько дней внутри ворочается мерзкое, холодное ощущение неотвратимо надвигающейся беды, порой всасывающееся в кости обжигающе ледяной змеей страха. Над Западным Фортом словно повисло знамение несчастья. Это Анна явственно чувствовала каждой клеточкой своего тела и недоумевала, что остальные не ощущают приближение ЗЛА. Ведь об этом так настойчиво поет прибой, отчаянно свистит ветер, печально шепчут опадающие листья… В Амазонии стало небезопасно…
Анна поднялась с диких камней, дышащих холодом, только когда на темный бархат неба взошла королева этой ночи – полная луна в окружении загадочно мерцающих звезд. Полная луна. Она могла бы поведать своей подопечной, еще не осознающей свое нерушимое родство с природой, многое, не будь ее мысли заняты упорным самобичеванием. Все-таки к убийству, даже убийству врага на поле боя надо привыкнуть. Казалось, еще вчера под ногами была твердая, надежная суша, а теперь она была готова отвергнуть свою дочь, бросить на растерзание океану сомнений… В полном смятении Анна ворвалась в форт, поймала недоуменный взгляд патрульных, нашла тихий уголок на заднем дворе за казармами и принялась точить меч Элги. Кажется, ему грозила незавидная судьба не затупленного в боях клинка, а затертой до дыр жертвой чьей-то раздражительности. Спать, хоть убей, не хотелось. С безупречно острого лезвия слетали искры, а перед глазами помимо воли вставало худое скуластое лицо и остекленевшие глаза убитого мага. Девушка не заметила, как рядом с ней на длинное бревно, служащее сиденьем, опустилась рослая амазонка в шерстяном плаще с серебряной застежкой. Спустя пару минут она деликатно кашлянула. Последующая реакция одной из лучших фехтовальщиц форта чуть не сказалась на здоровье подошедшей воительницы, и то только потому, что взметнувшийся клинок встретил другой, с волнообразным лезвием - великолепный кортелас с прямым, как стрела, долом и фигурной рукоятью. Меч, прославленный многочисленными подвигами своей обладательницы, которую Анна узнала прежде, чем та скинула капюшон. Узнала и пошла розовыми пятнами.